Программа реиндустриализации экономики Новосибирской области стала, пожалуй, одним из первых в регионе проектов подобного рода, который готовится в непосредственном диалоге власти, научного сообщества и бизнеса. Попутно отрабатываются и сами механизмы этого взаимодействия. О внутренней «кухне» рабочего процесса подготовки программы, ключевых идеях построения новой промышленности и условиях ее возникновения «КС» в рамках проекта «Экономика НСО: программа развития» побеседовал с генеральным директором «СофтЛаб», председателем совета директоров ассоциации «СибАкадемСофт» ИРИНОЙ ТРАВИНОЙ, входящей в рабочую группу подготовки программы реиндустриализации по направлению ИТ.

— Последние пару лет в Новосибирске пытаются выстроить действенную систему взаимодействия власти, науки и бизнеса, чтобы реализовать имеющийся у региона инновационный потенциал. Можем ли мы говорить, что сегодня эти отношения вышли на качественно новый уровень?

— В 2013 году была запущена реформа российской науки. На мой взгляд, это принесло определенные плоды: институты Сибирского отделения стали более самостоятельны и активны в плане продвижения своих разработок. Традиционно СО РАН была для них некой «крышей», которая контролировала кран поступления финансирования. Сегодня у Академии остались по большому счету только наблюдательные функции. Институты начали постепенно осознавать, что для выживания нужно драться и конкурировать. Нужно развивать прикладную науку и доказывать свою полезность обществу.

Самые активные директора это поняли. Не секрет, что у новосибирского Технопарка и СО РАН были непростые отношения, его вытеснили на задворки. Нам отказали в предоставлении участков под строительство объектов Академпарка в Верхней зоне Академгородка. Руководство институтов с опаской смотрело на то, что их сотрудники относили свои наработки в Технопарк. Сейчас по крайней мере часть директоров повернулась к нам лицом. Это видно по потоку проектов, с которыми люди из институтов приходят на зимние и летние бизнес-школы. Мы это можем наблюдать по увеличению числа заявок на гранты, которые идут через фонд Бортника (Фонд содействия развитию малых форм предприятий. — «КС») с какими-то разработками из институтов.

— Когда мы с вами общались на эту тему год назад, речь шла о необходимости создания некой посреднической структуры между бизнесом и наукой. На ваш взгляд, сегодня это по-прежнему актуально? Кто может претендовать на роль подобного медиатора?

— Подобная структура складывается в Технопарке. По крайней мере существует группа людей, к которым можно обратиться за консультацией, чтобы понять бизнес-потенциал своей разработки. Определенные посреднические функции выполняет СО РАН. Там тоже есть люди, которые пытаются это делать. На государственные корпорации, крупные проекты стоит выходить уже с набором конкретных предложений. Крупный проект может возникнуть только тогда, когда в этом участвуют сразу несколько заинтересованных структур. И если это выходит за рамки одного института или компании, требуется междисциплинарный и интеграционный подход. И тогда нужен некий системный интегратор. В своем кластере мы рассматриваем управляющую компанию в качестве такого интегратора.

Такая структура может иметь разные названия. Какое-то время назад речь шла о продюсерских центрах. Я полагаю, что потребность в них до сих пор осталась. Кто-то должен выбирать в наработках институтов все живое и востребованное, проводить экспертизу: действительно ли это прорывная технология или институту только так кажется, доводить эти разработки до коммерческого использования. Чего не хватает СО РАН, так это определенного задора, который бы двигал горы.

— Представители науки, власти и бизнеса сегодня совместно работают над подготовкой программы реиндустриализации экономики Новосибирской области. Вы входите в рабочую группу по направлению «информационные технологии». Расскажите, как вы подключились к работе над программой? Как все это выглядит изнутри?

— Определенную роль, наверное, сыграл груз моей публичной деятельности. Потому что поначалу вышло так, что без меня меня женили. Я узнала, что вхожу в рабочую группу постфактум. Честно говоря, на первые несколько совещаний я не ходила. Было ощущение, что все будет так, как это было уже неоднократно: очередные разговоры с минимальным эффектом на выходе. Я думала, что будет очередная имитация работы. К моему удивлению, вышло не как обычно.

Обычно концепции развития готовились следующим образом: ответственные чиновники в стенах мэрии или областного правительства садились и писали некий документ. В лучшем случае потом его просили почитать и сделать замечания. Затем на основе этого документа создавали муниципальную или государственную программу. В нее каким-то непонятным образом попадали мероприятия, по итогам которых писались отчеты об исполнении. Часть мероприятий шла за бюджетный счет. Было понятно, кому они достанутся. Другую часть брали из тех, что проводит бизнес. К примеру, меня запрашивали, какие проекты на территории области за определенный период были сделаны в сфере ИТ. Потом я с удивлением обнаруживала их в отчете как проекты, прошедшие в рамках программы.

Поэтому в этот раз меня удивило решение вице-губернатора Новосибирской области Анатолия Константиновича Соболева поручить создание концепции не чиновникам в правительстве, а группе экспертов. Он начал нас собирать, убеждать участвовать в создании программы. Причем в период подготовки концепции мы встречались в еженедельном режиме, и перед Новым годом, и в новогодние каникулы. Заседали каждый раз по три часа, чуть не повырывали друг у друга чубы, но в итоге сделали некий документ.

— Вы удовлетворены тем, что получилось?

— Я не считаю, что вышла идеальная концепция. Во-первых, я бы ее вполовину сократила. Во-вторых, убрала бы из нее всю конкретику, касающуюся проектов, потому что я апологет другого подхода. Вместо этого более детально прописала бы механизмы программы и акцентировала главную цель реиндустриализации.

Например, сейчас в концепции есть понятие модернизации промышленного производства, которое я бы убрала. На мой взгляд, речь должна идти о построении новой индустрии. Мы как регион должны понять, какая промышленность будет кормить нас через 10–15 лет. У меня нет ощущения, что это будут те предприятия, которые сейчас существуют. Я не против модернизации как таковой. Но ставить целью модернизацию как основополагающий принцип, я думаю, неуместно. Можно привести в пример завод им. Чкалова. Они несколько раз привозили новое оборудование, говорили, что оно не подходит, и закупали новое. Просто заменить один станок на другой — это в очередной раз выкинуть деньги. Акцент должен быть сделан на создании продукта с высокой добавленной стоимостью. Это цепочка, в которую войдут несколько предприятий. Возможно, на каких-то из них нужно будет проводить модернизацию. Но давайте для начала определимся с конечным продуктом...

Понятно, что нам нужно смотреть на новые индустрии: фармацевтику, биотехнологии. В стране глюкозу никто не производит! Давайте заберем себе это производство. Мне говорят: нет денег. Хорошо, давайте поддержим 2–3 проекта. Но это должны быть проекты, отвечающие четким условиям: длинная цепочка, несколько участников, достаточно большой объем рынка. Они должны выбираться на конкурсной основе. Просто экспертным сообществом мы никогда не определим, какие проекты нам нужны. Если в этом процессе не будет предпринимательской активности и инициативы бизнеса, ученых, то ничего не получится. Они должны выйти с инициативами таких проектов и побороться за деньги программы, если они там будут. А для этого нужны стимулы, или «морковки», если хотите.

— Давайте конкретизируем, как эти проекты должны появляться? Заказ на производство нового инновационного продукта должен исходить от государства или сами предприниматели, опираясь на свои возможности и разработки ученых, должны предлагать варианты?

— В определенный момент у нас на совещаниях зашел разговор о создании регионального института планирования. На самом деле вещь очень грамотная. Подобный центр планирования мог бы при формировании государственного заказа учитывать всю территорию страны, логистику, силу регионов в разных отраслях. Сейчас много говорят об импортозамещении. Мне этот термин не очень нравится. Лучше говорить о технологической независимости страны. Так вот, чтобы она возникла, нужен взгляд сверху. Наверное, это не капиталистический подход. Но у нас, извините, капитализма и нет. Есть государственный капитализм, а значит, должно быть государственное планирование.

В программе реиндустриализации мы столкнулись с необходимостью самим решить, какими сильными сторонами мы обладаем. Эти сильные стороны можно изучать планомерно и детально. Наверное, через год-два мы бы получили такую картину. Но у нас нет в запасе этого времени. Для быстрого старта я предлагала сделать это на конкурсной основе. Выявить предпринимательские активности. Продемонстрировать серьезность намерений власти. То есть провести сначала конкурс интеграционных проектов с длинными цепочками. Потом разобрать их по косточкам, что конкретно требует финансирования и в каком виде. Эта идея в итоге вошла в концепцию, но конкурсная основа постоянно в обсуждении программы вымывается.

— Один из ключевых вопросов, который стал предметом дискуссии на первом круглом столе по реиндустриализации, — есть ли в этой программе деньги и в какой форме правительство региона будет участвовать в финансировании проектов.

— Бюджет на следующий год начинают верстать в июне. Поэтому, в принципе, это правильный подход, что нам нужно с основными параметрами определиться уже сейчас. Заложить в бюджет следующего года деньги на программу можно. Мои опасения заключается в том, что в программу хотят уже до июня вписать конкретные проекты. Я предлагаю обозначить механизмы, принципы и бюджет.

Мое предложение заключается в том, чтобы сделать конкурсы проектов регулярными. Честно говоря, я бы еще, помимо основных условий конкурса, включая стоимость, заставила бы участников одного проекта соревноваться за деньги между собой. То есть распределять не поровну, намазывая ровным слоем, а в зависимости от активности и качества исполнения. Именно в этих точках активности и будет появляться максимальный синергетический эффект.

— Обсуждался ли на совещаниях вопрос, как регион со своими проектами в рамках реиндустриализации может выходить на федеральные программы? Как в целом вы бы оценили уровень взаимодействия Новосибирска с федеральным центром по вопросам участия в госпрограммах?

— Мне кажется, пока этот механизм у нас проработан недостаточно. Есть хорошие практики, но и они меня иногда немного разочаровывают. Например, у нас действует программа поддержки малого и среднего предпринимательства. Новосибирская область — регион, где доля МСБ одна из самых высоких в стране. Нас считают здесь лидером. И мы могли бы поддерживать большее количество предприятий. Возможно, в нашем министерстве промышленности просто не хватает людей и ресурсов. В 2013 году у региона была квота в 300 млн рублей, мы из нее выбрали всего 150 млн рублей. Постеснялись, хотя могли заложиться на большее.

Существует федеральная программа поддержки кластеров. Новосибирск за два года стал абсолютным лидером по «вытаскиванию» денег из этой программы. Происходит это благодаря активности предпринимателей в кластере, которые постоянно «напрягают» чиновников, предлагая все новые и новые проекты.

Мне импонирует опыт Томска и Казани в плане лоббирования своих интересов. Представители этих регионов чуть ли не живут в Минпромторге и в Минэкономразвития, выбивают деньги. Мы почему-то стесняемся это делать, может быть, в силу своей интеллигентности. Мы не умеем себя подавать и презентовать, не умеем выпячивать свои компетенции и «напрягать» московских чиновников. В Москве нас считают слишком умными, и это им не нравится.

Денег в государстве много, несмотря на кризис. Но нормальных идей проектов практически нет. И если эти идеи начать правильно упаковывать, шанс быть услышанными есть. Мне кажется, Новосибирская область имеет некоторую фору. С идеями у нас все хорошо. Это же касается и темы агломерации. Ее начали проговаривать на федеральном уровне, но в определенный момент она замерла. Никто пока не понимает, что это. Но сама тема интересная, и если мы сможем ее развить, сможем получить свои бонусы.

— Помимо импортозамещения, сегодня формируются солидные фонды для реализации антикризисных мер. Возможно ли реиндустриализацию увязать и с этой темой?

— Сейчас регион заложил на программу выхода из кризиса 28 млрд рублей. Я не знаю, куда пойдут эти деньги. Но могли бы выбрать такие проекты, которые бы убивали двух зайцев одновременно. Мы на эту тему несколько раз беседовали в рамках экспертного совета выпускников НГУ, приезжали общаться в правительство. Одна из идей антикризисных мер как раз и связана с этими цепочками: нам нужно заставить деньги максимально обращаться внутри региона, свести потребность закупать на стороне к минимуму. Например, есть государственный заказ областного правительства. Нужно понять, как мы можем его ориентировать на лучшие новосибирские компании, чтобы деньги оставались в регионе и приносили отдачу в бюджет.

— Как бы вы определили основополагающую идею реиндустриализации? То есть мы действительно делаем нечто, что само по себе не организуется, или процесс уже идет, важно понять, как в него включиться?

— В каком-то смысле процесс уже идет. Но даже для того чтобы в него вписаться, нужна политическая воля. Региональное правительство может этот процесс возглавить и направить в нужное русло. Пусть точечно, пусть небольшими усилиями. Но оно может сделать так, что это сработает. В мире происходит разделение труда по территориальному принципу. Сейчас новосибирские айтишники и их продукты востребованы на мировом рынке. Потому что есть университет, есть СО РАН. ИТ-продукты не надо ничего никуда возить, они перемещаются по Интернету. Это отличная ниша. Может быть, Новосибирску и не следует производить тяжелые станки. Исходя из соображений логистики, возить их куда-то выйдет дороже. Еще бывший полпред Виктор Толоконский говорил в свое время: в Новосибирске нужно делать товары с высокой добавленной стоимостью и с низкими издержками по транспортировке. Если промышленным предприятиям суждено умереть, они умрут, потому что рынки заканчиваются. Либо они должны найти новые рынки, и в этом направлении должны быть поддержаны. Здесь правительство может попытаться артикулировать свою позицию и направить свои усилия точечно на отрасли. Возможно, мы эту волю услышим на «Технопроме».

В Новосибирской области элементарно нет бренда, который был бы известен хотя бы на уровне страны. В свое время были бритвы «Вега», их знали в Советском Союзе. А сейчас при упоминании Новосибирска у жителей России возникает ли ассоциация с каким-то брендом? Есть Академгородок, да. Но он, во-первых, появился еще в советскую эпоху. Во-вторых, это территориальный проект. Давайте как регион поставим целью создать такой продукт, и сразу выстроятся приоритеты.

Источник: http://www.ksonline.ru/stats/-/id/4018/